Терем Кузнецова

В основе проекта лежало планировочное решение дома-каре с двумя сообщающимися внутренними дворами. Первоначально все фасады здания предполагалось решить в эклектичных, барочно-маньеристических формах. Главный фасад в исходном варианте представлял собой симметричную композицию с расположенной по центру проездной аркой, фланкированной фигурами кариатид. Второй и третий этажи должны были объединяться пилястрами ионического ордера, а венчалось здание классическим фронтоном. Для 1900-х годов, искушённых пластической дерзостью раннего модерна, такое решение смотрится безусловно архаичным и вряд ли стало бы удачей архитектора. Но уже в процессе строительства замысел Кузнецова был изменён по не вполне понятным причинам. Был составлен новый проект главного фасада, решённого в формах русского стиля. Именно этот фасад превратил почти заурядное здание в одну из самых ярких и художественно значимых построек Москвы начала ХХ века.

Как отмечала М.В. Нащокина, окончательный, выдержанный в неорусском стиле фасад Саввинского подворья имеет широкий спектр источников: «Если декор и композиция центральной и боковой (проездной) арок восходят к крепостной архитектуре Ростова, общий абрис и декор центрального объема более всего напоминает, правда в ином масштабе, неповторимый московский Крутицкий теремок, сплошь покрытый изразцами. ˂…˃ Абрис нарядных окон на боковых башнях восходит к знаменитой церкви св. Иоанна Златоуста “в Коровниках” в Ярославле». Обращение к отечественному зодчеству XVII века в поисках стилевых прообразов было едва ли не общим местом для архитекторов поколения И.С. Кузнецова. Но в данном случае правильнее говорить о влиянии произведений архитектуры, гораздо более близких по времени создания – Верхних Торговых рядов А.Н. Померанцева (1889-1893), Средних рядов Р.И. Клейна (1891-1893) и Ярославского вокзала Ф.О. Шехтеля (1902—1904). Едва ли не под обаянием этих нашумевших построек Иван Сергеевич решился на радикальную перекомпоновку центральной части фасада. Тема Верхних и Средних Торговых рядов прослеживается в активном использовании мотива приземистой аркады в сочетании с высокой кровлей, симметрично фланкированной шатровыми башнями, в некоторых других декоративных деталях; отзвук перестроенного Ярославского вокзала ощущается главным образом в щедрости майоликовой полихромии, но также и в стремлении к пропорциональным искажениям древнерусских форм, к гротескной их трансформации. Но если и у Померанцева с Клейном, и у Шехтеля огромная арка в центре имеет как большое образное значение, так и функциональное оправдание (обрамляет оформляет витражное окно, служащее для естественного освещения вестибюля), то у Кузнецова монументальный архивольт появляется довольно спонтанно и попросту накладывается на поэтажные членения доходного дома, неловко «обрезая» оконные проёмы второго этажа.

Особое достоинство фасаду дома Саввинского подворья придаёт майоликовый декор, способный затмить и искупить курьёзы архитектурной композиции. Тонкая графичная манера полихромного рисунка в обрамлениях арок, наличников окон и фриза, по наблюдению М.В. Нащокиной, восходит к «усольским» эмалям XVII в. Применение майоликовых панно для придания фасадам художественной выразительности в московской архитектуре начала ХХ века чрезвычайно распространено, достаточно вспомнить «Метрополь», доходный дом М.В. Сокол на Кузнецком мосту или тот же Ярославский вокзал. Но именно в этой сфере, как думается, Кузнецов выступил не эпигоном, а одним из зачинателей. Ведь уже в эскизах для церкви в усадьбе Медведниковых Поречье (1896) мастер предложил не только внутреннюю роспись, стилизованную под XVII столетие, но и майоликовый фриз на фасаде с характерным раппортным орнаментом «павлиний глаз».

Дом Саввинского подворья продемонстрировал замечательную особенность интерпретации национального стиля Кузнецовым: на фоне программной архаизации образов, попыток обращения к домонгольским памятникам Новгорода, Пскова, Владимира и Суздаля, он восхищается «нарышкинскими» постройками и включает в свой арсенал элементы барокко.